Simbolo – diabolo (Символ и дьявол)
Зоркость наших времен - Это зоркость к вещам тупика. И.Бродский.
"Знаки направлены на нас непрерывно, жить - значит, быть тем, к кому обращаются, надо лишь услышать это обращение. Но риск велик, нам кажется, что такой беззвучный гром грозит уничтожением, и мы совершенствуем защитный аппарат. Наука заверяет нас: "Будь спокоен, на тебя ничего не направлено, от тебя ничего не требуют, к тебе не обращаются, все тихо." Все происходящее есть обращение ко мне. Только очищая, отделяя его от обращения, я могу воспринимать его как объективное событие внешнего мира, не имеющее меня в виду. Для такого отделения создана предметная наука - внутренне связанная стерилизованная система, в которую должно войти все. Туда же входит и любой современный язык. " (М.Бубер, "Два рода веры".). Да, современный язык, по крайней мере европейский, удобен для говорения о вещах, предметах. Описания отношений, лично ко мне направленные обращения на нем получаются куда хуже. Это приводит к интересному и, к сожалению, далеко идущему результату. Вещь, предмет сам по себе, не имеющий ко мне отношения, объективно существующий фрагмент материального мира с течением времени разрушается, ухудшается. Время – разрушающий фактор в предметном мире. В предметной науке это утверждение формулируется как закон возрастания энтропии, увеличения степени беспорядка в любой замкнутой системе. Если же "все происходящее есть обращение ко мне", то знаковость, событийная интенсивность предмета никогда не уменьшается, а может лишь возрасти с течением времени. Действительно, ведь то, что вещь уже сейчас значит для меня, никуда само по себе не денется, да к тому же я в любой момент могу вложить в нее – в вещь – новые смыслы, и тогда она будет значить для меня все, что значила раньше и еще что-то. (Например, произошло событие, после которого эта вещь значит для меня совсем не то, что раньше. И теперь – в моем внутреннем мире – с этой вещью связано гораздо больше символов. С ней связано и то, что она символизировала для меня до упомянутого события, и некий новый смысл, и само это изменение). Таким образом, если вещь – это знак, обращенный ко мне, то время – не разрушитель, а созидатель, фактор роста и развития, а не старения и деградации. Когда мой партнер обращается ко мне, он что-то мне говорит – даже когда молчит. Самое худшее, что я могу сделать в этой драматической ситуации – не заметить ее драматизма. Услышать то, что он говорит, воспринять содержание произнесенных слов и на этом остановиться. Значения слов – это их предметность. Смысл обращения ко мне партнера всегда иной, и больший, чем семантика его речи, так же, как знак, которым является для меня вещь, всегда иной, чем предметное значение этой вещи. И если я вижу символический смысл происходящего, я связан с тем временем, которое созидательно. Если я слышу только буквальный смысл слов, я – во власти разрушительного времени. Марсель Пруст в своем романе "В поисках утраченного времени" говорит, что он "был идиотом всю свою жизнь, когда ожидал, что истина есть нечто, сообщаемое именно прямым образом – словами, и он может найти ее там, где ее скажут". Simbolo – diabolo... (соединяю – разделяю ...). Речь идет именно об этом противопоставлении. Предметный мир характеризуется именно разделенностью различных его частей – каждый предмет, будучи назван, не является никаким другим предметом и тем самым отделен от любого другого предмета, если только... если только он не является символом этого предмета. Воспринимать предметы каждый в отдельности, такими, какими они "выглядят", означает, символически говоря, пребывать во власти диаболического, в царстве "князя мира сего", предметного мира. И, напротив, когда я способен усмотреть за вещью смысл, о котором она мне вещает, а за сказанным мне словом увидеть Того, кто мне говорит его, я свободен от унылой предметной однозначности, от безнадежно непреодолимой власти так называемых "объективных законов" – в том числе, заодно, и 2-го закона термодинамики…
|